Заключительную книгу трилогии Миллениум Стига Ларссона нельзя назвать самостоятельным романом, в отличие от первых двух. Девушка, которая взрывала воздушные замки — это продолжение истории, которая началась в книге Девушка, которая играла с огнем, тем более, что закончилось там все на самом интересном месте.
Как мы помним, в предыдущей книге все крутилось вокруг нелегальной торговли девушками из Прибалтийских стран, и поисками главного злодея, организвавшего это мероприятие — Залаченко. В продолжении главной движущей силой стала секретная организация в правоохранительных органах Швеции, которая покрывала Залаченко, предателя и перебежчика из СССР.
И с первых практически страниц начинается череда убийств… Для тихой Швеции — это словно самолет на Красной площади в мае 1987 года, из ряда вон выходящее событие, пораждающее много шума. Микаэль Блумквист пытается вычислить «Тайный орден» («Секцию», как он называет это секретное сообщество), спасти Лисбет Саландер от тюрьмы и психиатрической больницы. А Лисбет в этот раз больше в роли статиста — она сидит в палате с простреленной головой и хочет курить. Ей предстоит написать историю своей жизни, выступить в суде и доказать свою дееспособность, разрушив заговор против нее же.
Кроме Блумквиста помощь Саландер оказывает Анника Джаннини, сестра Микаэля, выступающая адвокатом Лисбет. И косвенным образом, расследуя преступления, несколько честных полицейских; кроме того среди полицейских есть еще и красивые женщины — и кое-кто из них оказывается в постели журналиста.
Странным образом в романе есть спин-офф (явное ответвление от повествования, почти никак не связанное с основным сюжетом) — история Эрики Бергер, главреда «Миллениума», которая переходит на другую работу и наталкивается на шантаж и угрозы. В итоге происходит разоблачение одного из акционеров крупной газеты и совладельца фирмы, производящей унитазы за счет использования детского труда… И Эрика возвращается в родной журнал.
Герои по-прежнему много передвигаются, как по Швеции, так и по Стокгольму — очень много сложных названий улиц и площадей. Но самое ужасное (и началось это во второй книге) — диалоги. Такое ощущение, что Ларссону не хотелось утруждать себя и он просто разбавлял длинные монологи героев кивками собеседников или многозначительными «О’кей». Сомневаюсь, что Ларссону не давали покоя лавры Александра Дюма, да и не печатался он в газете построчно…
